Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "D"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Часть текста: Наторпа и увлеченности ими во время летнего семестра в Марбурге, даже "экзальтированной влюбленности" (4) в первого из них. Издатели в "Русской мысли", в "Летописи" отвергли повесть. Не поняв, не сумев ее оценить. Из "Русской мысли" рукопись вернули с обидными "материалами обсуждения в редакции" (5). В конце 1916 года Пастернак сообщал: "... написана была вещь с увлечением и подъемом /.../ я делал не одну попытку прозой заняться, клонясь в сторону техничности. И не в силу ли этого остались они бесплодны? Так что осудить совершенно "Апеллесову черту" я не мог бы по справедливости" (6). Опубликована повесть была в 1918 году. Сейчас, спустя десятилетия, многое в ней остается загадочным, несмотря на все комментарии, несмотря на существование специальной монографии, посвященной ранним прозаическим фрагментам Пастернака, в которых речь идет о герое почти с тем же странным именем, каким наделен один из героев повести (7). Заглавие повести и эпиграф, предпосланный ей, напоминают читателю о древнегреческом живописце Апеллесе, который жил во второй половине IV в. до н. э., то есть при Александре Македонском. Заглавие и эпиграф связаны в повести одним и тем же именем, поэтому — сначала о них. Произведения Апеллеса не сохранились, но известны их названия и описания картин художника. Его кисти принадлежала, в частности, картина "Анадиомена", изображавшая богиню любви Афродиту, выходящую из моря и выжимающую мокрые волосы. Богиня была изображена по пояс в воде, тело ее просвечивало сквозь волны. На одном из полотен с изображением Александра Македонского великий полководец у Апеллеса был в виде Зевса с...
Входимость: 2. Размер: 81кб.
Часть текста: перехватывали мой взгляд, воровски устремленный на их воротнички. В эти мгновенья мне воображались детские воздушные шары, собранные к кончику ухом и натуго перевязанные. Может быть, они об этом догадывались. Их глазами, из которых хотелось выпустить немного воздуху, положив им ладонь на горло, смотрел в мир старый прусский пиетизм. Однако для данной части Германии этот тип был не характерен. Здесь господствовал другой, среднегерманский, и даже в природу закрадывались первые подозренья о юге и западе, о существовании Швейцарии и Франции. И было очень кстати перед лицом ее лиственных догадок, зеленевших в окне, перелистывать французские томы Лейбница и Декарта. За полями, подступавшими к мудреному птичнику, виднелась деревня Окерсгаузен. Это было длинное становище длинных риг, длинных телег и здоровенных першеронов. Оттуда вдоль по горизонту тащилась другая дорога. По вступлении в город она скрещивалась Barfusserstrasse. Босомыгами же в средние века звали монахов францисканцев. Вероятно, по ней именно каждый год приходила сюда зима. Потому что, глядя в ту сторону с балкона, можно было представить себе много подходящего. Ганса Сакса. Тридцатилетнюю войну. Сонную, а не волнующую природу исторического бедствия, когда оно измеряется десятилетьями, а не часами. Зимы, зимы, зимы, и потом, по прошествии века,...
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: ознакомления с рукописью в ГИХЛе. Пастернак писал 20 октября 1930 года Ольге Фрейденберг: "Вероятно, он не увидит света. Цензура стала кромсать меня в повторных изданиях, и наверстывая свое прежнее невнимание ко мне, с излишним вниманием впивается в рукописи, еще не напечатанные" 39 . Весной 1931 года вопрос об издании, вызывавший сомнения на внутриредакционных совещаниях, был вынесен на обсуждение критики. На 14 марта было назначено авторское чтение поэмы в издательстве. Слушавшие сходились в мнении о ее художественной неполноценности, о композиционной слабости и отсутствии сюжетной связи между главами. Один только Виктор Шкловский горячо защищал роман, говорил о его цельности и удаче. На обсуждении сказалось общее неумение прочесть и понять текст поэмы, что было подтверждено вскоре в рецензии Анатолия Тарасенкова, опубликованной в "Звезде" (1931, N 5), где две героини романа слились в одну и черты Ольги Бухтеевой приписаны Марии Ильиной. Через две недели после чтения "Спекторского" в ГИХЛе, 28 марта 1931 года Пастернак читал его в клубе писателей. "Он вышел на сцену красивый, совсем молодой, - вспоминал Александр Гладков, - смущенно и приветливо улыбнулся, показав белые зубы, и начал говорить ненужные объяснительные фразы, перескакивая с одного на другое, потом вдруг сконфузился, оборвал сам себя, сказал что-то вроде, - "Ну вот сами увидите..." - снова улыбнулся и начал тягуче "Привыкши выковыривать изюм Певучести из жизни сладкой сайки...". Я и сейчас, через тридцать с лишним лет, могу скопировать все его интонации и. ...у меня в ушах звучит его густой, низкий...
Входимость: 2. Размер: 58кб.
Часть текста: а также собственным литературоведческим замыслом, я побежал пешком с Чистых прудов к нему — бульварами на Волхонку. — Здравствуйте, —сказал он настороженным голосом и со столь же настороженной мнительностью в лице (и то сказать, получив драгоценный подарок, я целых семь дней не давал о себе знать). Но я с ходу же начал посильно варьировать пушкинское «Ты, Моцарт, бог...». Лицо его сразу преобразилось, и — это было смешно и трогательно! — он имел вид преглупо осекшегося человека. Я сразу догадался почему: он уже приготовил совсем другую речь на тему, что, мол, мое «неприятие» его книги ничуть не поколеблет нашей дружбы. Я не ошибся. Он уже заговорил. — А я, сказать по правде, уже примирился с тем, что при всех наших добрых отношениях — вы стихов моих не приняли. Я, если это было возможно, еще больше полюбил его за эту детскую мнительность... Кем я был, чтобы он этим так смущался? Я весело перебил его: — Вы читали Аверченко — «Сатириконцы в Европе»? — Нет, не читал. — Это и неважно. Должен признаться, я не сразу освоил язык «Сестры моей жизни». Но потом со мной случилось, как с «сатириконцами». Они не знали итальянского языка и вдруг, чуть ли не у могилы...
Входимость: 1. Размер: 128кб.
Часть текста: мирового сообщества над фашизмом. С этим была связана вера в либерализацию советского режима во всех областях жизни, и в первую очередь ее духовной основы. «Если Богу угодно будет и я не ошибаюсь, в России скоро будет яркая жизнь, захватывающе новый век и еще раньше, до наступленья этого благополучия в частной жизни и обиходе, — поразительное огромное, как при Толстом и Гоголе, искусство», — писал Пастернак летом 1944 года. Неожиданный отклик своим мыслям и надеждам Пастернак нашел в деятельности английской группы персоналистов, издававшей журнал «Transformation». Пастернак писал С. Н. Дурылину 29 июня 1945 года о радости обретения идеологической близости с этой группой: в них он увидел «поворот людей издали лицом друг к другу, который их ничем не связывает и не обременяет, но в каких-то высших целях, не исчерпываемых жизнью каждого в отдельности, одухотворяет пространство веяньем единенья, без которого нет бессмертия». «За последние два года я, поначалу отрицательными путями, из нападок (здешних) на себя узнал о существовании молодого английского направления...