Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ю"

1. Борис Пастернак. Доктор Живаго. (книга 2, часть 8)

Входимость: 1. Размер: 46кб.

Часть текста: но чувствовалось, что связь с Москвою, тянувшаяся всю дорогу, в это утро порвалась, кончилась. Начиная отсюда открывался другой территориальный пояс, иной мир провинции, тяготевший к другому, своему, центру притяжения. Здешние люди знали друг друга ближе, чем столичные. Хотя железнодорожная зона Юрятин-Развилье была очищена от посторонних и оцеплена красными войсками, местные пригородные пассажиры непонятным образом проникали на пути, "просачивались", как сейчас бы сказали. Они уже набились в вагон, ими полны были дверные пролеты теплушек, они ходили по путям вдоль поезда и стояли на насыпи у входов в свои вагоны. Эти люди были поголовно между собою знакомы, переговаривались издали, здоровались, поровнявшись друг с другом. Они немного иначе одевались и разговаривали, чем в столицах, ели не одно и то же, имели другие привычки. Занимательно было узнать, чем они жили, какими нравственными и материальными запасами питались, как боролись с трудностями, как обходили законы? Ответ не замедлил явиться в самой живой форме. 2 В сопровождении часового, тащившего ружье по земле и подпиравшегося им, как посохом, ...

2. Борис Пастернак в воспоминаниях современников. Евгения Кунина

Входимость: 1. Размер: 35кб.

Часть текста: весенний час я шла из МГУ в Высший лите­ратурно-художественный институт, с Моховой на Поварскую, т. е. с проспекта Маркса на улицу Воровского. Мы с братом поссори­лись (случай не частый в нашей практике), и он ушел из универси­тета домой, не сдав зачета. А я сдала и, гордая одержанной победой, направилась во второй, более поэтический вуз, решив продолжать совершенно самостоятельный образ жизни и, в частности, принять участие в семинаре, приходившемся на этот день (занятия в ВЛХИ велись в вечерние часы). На Поварской мне, однако, встретилась большая группа наших институтских студентов. — Куда? — изумилась я. — В «Дом печати», на вечер Пастернака. Конечно же я пошла с ними — предстояло чудо: услышать стихи Пастернака в чтении автора. Конечно, оно и оказалось чудом. Этот непередаваемо-особенный голос, глубокий, гудящий, полный какого-то морского гула. Завыванье? Пение? Нет, совсем не то. Но столь музыкальная фразировка, такая напевная и нима­ло не нарочитая интонация, так органически текущие ритмы, та­кая полная и захватывающая взволнованность! Чувство, мысль, картины природы, душевных переживаний — все это слитно пе­реливалось через край. Автор читал стихи из еще не опубликованной книги «Темы и вариации». Я забыла обо всем — о зале, о товарищах, о том, что было и что будет. Но чтение закончилось. И тогда страшная мысль прорвалась в мое восторженное оцепенение: брат! Брат, с которым мы всегда вместе впитывали все впечатления, — и он сейчас не слышал Па­стернака, этих его стихов! Невозможно! Недопустимо! Надо, что­бы он услышал... Надо повторить этот вечер! Во что бы то ни...

3. Королев Анатолий: Земля Пастернака

Входимость: 1. Размер: 11кб.

Часть текста: русской культуры», где самая замечательная часть из нескольких глав посвящена уникальному эпизоду из молодости поэта. И хотя в книге кроме Пастернака рассказано о роли Урала и в жизни князей Всеволожских, и в приезде Чехова, и в планиде Саввы Морозова, лишь роль Всеволодо-Вильвы в судьбе поэта поистине можно сравнить с крещением и становлением на царство. Так вот. Думаю, не всем известно, что в далеком январе 1916 года Борис Пастернак уехал из Москвы в далекую снежную Тмутаракань, на край света, поездом, с пересадками, на что ушло четверо суток, в уральский горный рабочий поселок, куда его пригласил погостить почти что случайный знакомый — они вдруг столкнулись на улице, — а именно управляющий Уральскими химическими заводами госпожи Резвой (вдовы Саввы Морозова) Борис Збарский. Он хотел развлечь хандру жены, которая после столиц и Швейцарии была занята только воспитанием двухлетнего сына и томилась без привычного круга знакомых, без новостей, без событий, вдали от цивилизации. В этом плане молодой 25-летний впечатлительный пылкий гений был самым изысканным лакомством в тогдашней России, тут Збарский проявил завидную интуицию. Пастернак не просто ...

4. Вильмонт Н.: О Борисе Пастернаке. Глава вторая

Входимость: 1. Размер: 56кб.

Часть текста: рубах и гимнастерок (это называлось «саноб­работкой»), и ярые речи агитаторов, и культурно-просве­тительные беседы, на которых явно беспартийный моло­дой педагог почему-то знакомил новобранцев с «Домом Телье» и «Пышкой» Мопассана; и спешное сколачива­ние маршевых батальонов, в один из которых был зачис­лен и я; и мимолетная дружба со вновь назначенным ротным командиром Петей Лацисом, латышом по отцу и русским по матери, белокурым красавцем великаном — без всякого, впрочем, военного образования. Он и сам прибыл из Москвы в куцей гимназической шинели и еще недавно был правофланговым нашего взвода. О нем стоит вспомнить поподробнее, так как он, едва ли не один из немногих моих новых товарищей, был начисто лишен той стихийной безликости или, скажем, нигилистической беспартийности, которой было отмечено большинство новобранцев, равно как и штатный ком­состав Седьмого запасного — все эти сквернословящие взводные и старшины и брезгливо устранявшиеся от службы бывшие прапоры и поручики, казалось, озабо­ченные единственно тем, чтобы как-нибудь возместить утрату золотых погон ношением стеков и пропахших бензином лайковых перчаток. Сын родителей-большевиков, потерявший отца на колчаковском фронте, Лацис был живым воплощением «организующей партийности». Его отличала...

5. Борис Пастернак в воспоминаниях современников. Анастасия Баранович-Поливанова

Входимость: 1. Размер: 17кб.

Часть текста: с мамой. (Дед ворчливо шутил: «Марина, тебя Пастернак, опять телефон будет занят два часа»). Так завязалась многолетняя дружба. Отношения стали особенно интенсивными, когда мама взялась перепечатывать для него роман (долгие годы так назывался и самим автором и все­ми «Доктор Живаго»), а также бесчисленное количество стихов из него по мере их появления. Тогда же между ними завязалась пере­писка. И разговоры, разговоры, на протяжении многих лет, и не только о романе, — обо всем на свете, обо всем, что его в тот мо­мент интересовало, волновало, мучило. Для него это были не про­сто разговоры, — мысли, которые потом ложились в прозу, в стихи, в статьи, письма, — об истории, христианстве, встречах с людьми, впечатлениях от концертов и спектаклей. Передать, воспроизвести их не удавалось никому, это все равно, что пытаться пересказывать его стихи, запоминались только отдельные слова, фразы. Увидев в Большом театре «Ромео и Джульетту», возмущался помпезностью постановки: «Как если бы купец захотел кататься летом на санках и построил бы для этого сахарную гору... Словно начищенный сапог, на котором, как блоха, сидит Уланова»1. Пленила его Людмила Целиковская в постановке «Ромео и Джульетты» в Вахтанговском...