Поиск по творчеству и критике
Cлово "SCIENCE"
Входимость: 1. Размер: 107кб.
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 107кб.
Часть текста: облаке папиросного дыма. Вспоминается радость нашего с мамой возвращения из Берлина осенью 1926 г. В Можайске отец неожиданно вошел в наш вагон, и я стоял у окна, ощущая его спиной, о чем-то спрашивал, он говорил, что скоро Москва и показывал, с какой стороны она должна появиться. Вдруг яркая огненно-золотая точка возникла за речной излучиной, Это был купол храма Христа Спасителя, и под взволнованные слова отца, говорившего, что там рядом наш дом, из окон которого в упор виден этот купол, — стали выплывать колокольни, кресты и крыши, поезд прогрохотал по мосту, и меня стали одевать и торопиться к выходу. Совсем иным было наше возвращение из Германии спустя четыре года. Была зима, снег блестел на солнце. Я мучительно ждал Можайска, мы проехали мимо, солнце стояло низко, но все было ярко освещено. Я недоумевал, — уже должен был зажечься на горизонте купол. Вместе с вечерней зарей возникла замерзшая река под мостом, колокольня и купола Новодевичьего монастыря, крыши, дома. Поезд втягивался в сумеречныей...
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Часть текста: Имя перестало быть таким таинственным, когда летом тридцать седьмого или тридцать восьмого года мы подружились с Евгенией Владимировной Пастернак и ее сыном Женей. Мое знакомство со стихами Пастернака произошло немного позже, во время войны. В эвакуации в Казани книжка «Стихотворений» 1935 года оказалась одной из немногих в нашем доме. И вот в чужой комнате, куда к старухе татарке вселили всю нашу семью из семи человек, комнате, темной зимой от наросшего на окнах инея, дымной от печурки, на которой готовилась еда и которой мы обогревались, в трудные и голодные зимы 41/42-го и 42/43-го года я почти выучил все стихи Пастернака. Стихи мне нравились, и, хотя многое еще было непонятно, меня это совершенно не смущало. Они помогали мне построить какой-то каркас моего душевного мира, который, мне казалось, со временем будет наполняться тем, что мне предстоит пережить и увидеть. Я отнесся к ним с доверием, как к одной из географических карт предстоящего мне пути. Я тогда их не расчленял, не пытался понять механизм их воздействия, — Пастернак был первым современным поэтом, которого я прочитал и полюбил. Многое я знал наизусть: «Так начинают, года в два...», «Рослый стрелок, осторожный охотник», «Марбург», «Волны», «Весна, я с улицы, где тополь удивлен...» Перечислять можно долго. Мне кажется, я воспринимал сначала музыку стихов, а их сообщение приходило позже и постепенно. Когда летом 43-го года я вернулся в Москву, Марина Кази-мировна Баранович,...
Входимость: 1. Размер: 47кб.
Часть текста: материи”, которую можно иметь при себе, готовясь к ответу на билет. К этому времени И. Е. Тамм уже перестал преподавать на физфаке, и мы, не ожидая ничего хорошего в дальнейшем, решили самовольно слушать лекции М. А. Леонтовича, хотя курс электродинамики, на который, естественно, опирались эти лекции, нам еще не был прочитан. Вот так получилось, что для меня первым знакомством с настоящей физикой оказались (не считая, конечно, занятий в общем практикуме и спецпрактикуме) лекции по физической оптике. Леонтович не был блестящим лектором в общепринятых вариантах этого понятия. Он никогда не воспринимался как лектор - сосуд знания, умело переливающий порции этого знания в аудиторию. Ему были чужды тонкие методические подходы с заранее расставленными логическими ловушками и парадоксами, которые в нужный момент эффектно снимались. Было другое - ежеминутное ощущение непрестанной работы мысли, и хотя в кармане его пиджака торчала свернутая в трубку тетрадка (он называл ее “лекционные тряпки”), которая иногда вытаскивалась в середине длинной выкладки, все равно вас не оставляло чувство, что он, глядя в какую-то невидимую точку, расположенную перед ним на расстоянии вытянутой руки, отвечает на только что поставленный кем-то (природой?) вопрос, отвечает, приводя свои соображения или вспоминая мнения Френеля, Стокса или Рэлея. И когда, рассказав о молекулярном рассеянии света, Леонтович после небольшой паузы вдруг сказал: - А вы когда-нибудь смотрели на небо через николь? Мне кажется, что вообще иногда полезно смотреть на мир через николь, - то ни у кого не было сомнения, что эта мысль пришла ему в голову именно сейчас. Сразу же после лекции мы, конечно, пошли в оптический спецпрактикум, выпросили у неумолимого И. Л. Фабелинского (ссылка на Леонтовича сделала свое дело) два николя и, стоя во дворе старого физфака, по очереди разглядывали небо во всех направлениях. После этих лекций, несмотря на плохое зрение, я решил специализироваться по оптике. ...