Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Э"

1. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава XIV. 1923—1925

Входимость: 1. Размер: 65кб.

Часть текста: умерли или разъехались,— а новому времени он по большому счету был не нужен. Выступать в Большом театре, где чествовали мэтра, никто из крупных поэтов не стал, но Маяковский на вечере был; он зашел за кулисы в антракте и тепло, уважительно поздравил Брюсова. — Спасибо, но не желаю вам такого юбилея,— ответил герой труда. В общем, он все понимал; в том, что он пришел к сотрудничеству с большевиками, было еще больше логики, чем в первоначальном решении Блока о том, что интеллигенция «может и должна» сотрудничать с октябрьскими победителями. Фанатик дисциплины и самодисциплины, неутомимый работник, подчинивший вдохновение железному распорядку и оставивший по образцу каждой поэтической формы,— он пришел к тем, «кто славил твердость и застой и мягкость объявлял в запрете». Брюсов явил собою редкий в России тип дисциплинированного поэта. Именно это нравилось Пастернаку, любившему во всем ответственность и прилежание. Он выступил на вечере с чтением стихов, глубоко тронувших Брюсова,— в ответном слове он назвал Пастернака «уважаемым сотоварищем». Что мне сказать? Что Брюсова горька Широко разбежавшаяся участь? Что ум черствеет в царстве дурака? Что не безделка — улыбаться, мучась? (Насчет «царства дурака» — прекрасная пастернаковская амбивалентность; пойди пойми, при каком дураке черствел ум Брюсова? Может, при Николае… Конечно, все присутствовавшие поняли стихи правильно.) Что сонному гражданскому стиху Вы первый настежь в город дверь открыли? Что ветер смел с гражданства шелуху И мы на перья разодрали крылья? Что вы...

2. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 9, страница 4)

Входимость: 1. Размер: 27кб.

Часть текста: крики, ругательства и проклятия на дорогах и возле кабака, которые доносились до меня во время вечерних прогулок; я не отвечал на эти крики и не шел в ту сторону, но и не поворачивал назад, а продолжал прогулку. Но меня все здесь знают, мне нечего бояться", - так описывал Пастернак в письме Жаклин де Пруаяр от 28 ноября 1958 года обстановку своих будней. Встревоженная этим, Зинаида Николаевна попросила его гулять только по дорожкам своего участка. В эти "страшные дни" были сделаны первые наброски стихотворения "Нобелевская премия". Я пропал, как зверь в загоне. Где-то люди, воля, свет, А за мною шум погони, Мне наружу ходу нет... Что же сделал я за пакость, Я убийца и злодей? Я весь мир заставил плакать Над красой земли моей. Но и так, почти у гроба, Верю я, придет пора - Силу подлости и злобы Одолеет дух добра. Перенесенное давление и сделанные уступки причиняли непрерывную душевную боль. Как он и предполагал, все это оказалось ненужной жертвой. Наступившие вслед за тем глухая тишина и тревожная неизвестность были еще труднее. Гонорары были остановлены. Оконченный перевод "Марии Стюарт" Словацкого лежал в Гослитиздате без движения, денег за него не платили. Не были получены деньги из Грузии за изданную в Тбилиси маленькую книжку его грузинских стихов и переводов, за участие в различных сборниках. Только грузинская задолженность составляла более 20 тысяч рублей. Из собрания сочинений Шекспира срочно были изъяты переводы Пастернака и заменены другими. Договоры расторгались, сделанные в типографиях наборы рассыпались, театральные спектакли, поставленные по его переводам Шиллера и Шекспира, перестали идти. То, чем ему грозили и чего он боялся не за себя, а за близких, которые зависели от его заработков, произошло. Ольга Ивинская обращалась с жалобами в Управление по охране авторских прав и к Федору Панферову, который, по рецептам 30-х годов предлагал Пастернаку для примирения с властями поехать на Каспийское море и описать трудовые подвиги советских...

3. Жолковский А.: Книга книг Пастернака (К 75-летию «Сестры моей — жизни»).

Входимость: 1. Размер: 13кб.

Часть текста: была третьей по порядку книгой стихов Пастернака, но первой, принесшей ему бесспорное признание. Она сразу выдвинула молодого, а впрочем, не такого уж и молодого, двадцатисеми-тридцатидвухлетнего автора (посвятившего ее Лермонтову, который дожил лишь до первого из этих сроков) в первый ряд современных поэтов. Хотя большинство составивших ее стихотворений были вдохновлены событиями лета 1917 года, написаны тогда же и вскоре стали появляться в печати, книга как целое вышла лишь пять лет спустя — в начале мая 1922 года тиражом 1000 экз. Сегодня, благодаря серии квалифицированных изданий пастернаковского наследия и многочисленным мемуарным, эпистолярным и исследовательским публикациям, как на родине, так и за рубежом, особенно интенсивным со времен гласности и последовавшего вскоре столетнего юбилея Пастернака (1990) 1 , о «Сестре моей — жизни» и ее авторе известно немало. Осмыслена биографическая подоплека книги — платонический роман поэта с Е. А. Виноград, выявлены многие ее литературные связи — русские и европейские, проанализировано ее поэтическое новаторство в трактовке человека и мироздания как граней единого целого и установлена катализирующая роль в формировании такой «типично пастернаковской» картины мира той экстатически соборной атмосферы «между двумя революционными сроками» (Пастернак), которая была фоном любовного сюжета книги. Характерным новым аспектом пастернаковедческих штудий становится все более внимательное изучение мировоззренческих корней творчества Пастернака, начиная с ранних...

4. Кацис Леонид: Начальная пора

Входимость: 2. Размер: 22кб.

Часть текста: Александровым, никак не могут претендовать на звание событий знаковых или принципиальных для тех, кто следит за динамикой изменения наших знаний об авторе «Доктора Живаго». В сущности, даже шесть первых томов нового собрания сочинений поэта, несмотря на ряд важных вариантов, черновиков и комментариев, существенно дополнивших предыдущее 5-томное собрание, ничего принципиально не изменили в знакомой картине жизни и творчества «собеседника рощ». Скажем сразу, еврейский вопрос для Бориса Пастернака всегда был болезненным и трудным. Непреодоленная двойственность еврейского происхождения и христианской направленности творчества сопровождала его на протяжении всей жизни. Другой немаловажный аспект – противоречия между отцом, художником-академиком Л. О. Пастернаком, автором известной, но редкой книги «Рембрандт и еврейство в его творчестве», другом Х. -Н. Бялика, и сыном, которого еврейские интересы отца в немалой степени раздражали. При этом противники обсуждения интересующей нас проблемы обычно ссылаются на разговор героев романа Юрия Живаго и Михаила Гордона, где устами последнего автор выразил свое отношение к судьбе еврейства после начала христианской эры, предложив евреям разойтись и рассеяться. Не будем, однако, забывать, что написано это было в связи с событиями первой мировой войны и антиеврейскими эксцессами в прифронтовой полосе, а напечатано было уже после образования Государства Израиль. На наш взгляд, одного этого достаточно, чтобы не согласиться с позицией Е. Б. и Е. В. Пастернак, которые в своем обзоре пастернаковедения отрицали саму плодотворность изучения еврейской проблематики у...

5. Катаева Тамара: Другой Пастернак - Личная жизнь. Темы и вариации. Jam-session

Входимость: 1. Размер: 29кб.

Часть текста: можно писать ему. «1926 у Цветаевой – ее звездный год, когда она лихорадочно дирижировала двумя великими поэтами». ГАСПАРОВ М. Записи и выписки. Стр. 58. «Ее отщепенство <> через много лет выдало ее незрелость: отщепенство не есть, как думали когда-то, черта особенности человека, стоящего НАД другими, отщепенство есть несчастье человека – и психологическое, и онтологическое, – человека, недозревшего до умения соединиться с миром, слиться с ним и со своим временем, то есть с историей и людьми». БЕРБЕРОВА Н. Курсив мой. Стр. 245. С историей и людьми Пастернак, пожалуй, тоже не слился, и со временем путался: «Какое, говорите, у нас на дворе тысячелетье?» – но что-то жизнь для него обозначала: природа, женщина, ребенок. Он не увидел никогда хорошего любимого ребенка, но знал, что это – хорошо, как приметила все на свете видящая и всяким талантом злимая Ахматова: «И почему-то у него там везде дети». То есть с жизнью его было чему связывать, он не родился самоубийцей, он не мог жениться на Цветаевой – он не смог даже себя заставить повести дело так, чтобы оказаться с ней в одной постели. Пережившие знают: страшно вспоминать то, что было с тем, кого не просто нет, а который выбрал и сделал ЭТО сам. «Удивительно, но в мамином письме сказалась та же женская ревность, которая проявилась и у Марины Цветаевой, заявившей Пастернаку в это время о своем нежелании получать от него письма, подобные тем, что он пишет в Германию своей жене». Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак. Переписка… Стр. 164. По счастью, и это сохраняет накал полярности в ее творчестве, Цветаева остается женщиной с женским самоослеплением: ослепляют ее и ослепляет она. Это все она выплескивает в письме...