Поиск по творчеству и критике
Cлово "2007"
Входимость: 9. Размер: 11кб.
Входимость: 3. Размер: 15кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 9. Размер: 11кб.
Часть текста: 2005. Ахматова А. Собрание сочинений: в 6 т. – М.: Эллис Лак, 2000. Бенуа А. Н. Кружок Мережковских. В. В. Розанов // Настоящая магия слова. В. В. Розанов в литературе русского зарубежья. / Сост., предисл., коммент. А. Н. Николюкина. – СПб.: Росток, 2007. Берберова Н. Н. Курсив мой. – М.: Согласие, 1996. Берлин И. Подлинная цель познания. Избранные эссе. – М.: Канон+, 2002. Беседы В. Д. Дувакина с М. М. Бахтиным. – М.: Издательская группа «Прогресс», 1996. Биографический альбом. Борис Пастернак / Автор-составитель П. Пастернак. – М.: ГАММА-ПРЕСС, 2007. Борис Пастернак. Второе рождение. Письма к З. Н. Пастернак. З. Н. Пастернак. Воспоминания. – М.: Дом-музей Бориса Пастернака, 1993. Борис Пастернак. Письма к родителям и сестрам. / Вступ. Е. В. и Е. Б. Пастернаков, коммент. и подг. текста Е. В. и Е. Б. Пастернаков. – М.: Новое Литературное Обозрение, 2004. Борис Пастернак. Пожизненная привязанность. Переписка с О. М. Фрейденберг. / Составители Е. В. и Е. Б. Пастернак. – М.: Арт-Флекс, 2000. Борис Пастернак. Чтоб не скучали расстоянья… Биография в письмах. /Составление, комментарии и предисловие Е. В. Пастернак и Е. Б. Пастернака.– М.: Арт-Флекс, 2000. Брик Лиля. Пристрастные рассказы....
Входимость: 3. Размер: 15кб.
Часть текста: что после вынужденного отказа от Нобелевской премии, которую он ждал много лет, в его судьбе ничего не изменилось. На протяжении десятилетий после его смерти ни одно из этих писем не публиковалось. Только недавно в журнале «Новый мир» были напечатаны 45 его писем французской переводчице романа «Доктор Живаго» Жаклин де Пруди, двоюродной сестре профессора Ленинградского университета О. Фрейденберг, пианистке М. Юдиной, итальянскому издателю Д. Фельтринелли. Они дают возможность глубже понять убеждения, творчество и характер Пастернака. Кроме того, письма дают возможность поставить под сомнение всевозможные фальсификации легенд и мифов о Пастернаке в мемуарах и статьях о нем. В феврале 2007 года в газете «Новое русское слово» была опубликована статья «Нобелевская торпеда», излагающая содержание доклада сотрудника радио «Свобода» Ивана Толстого в Москве в библиотеке иностранной литературы. Докладчик сообщил о своих сенсационных открытиях. После того, как Пастернаку...
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: фольклоризированную образность, а Пастернак, увлекавшийся философией и музыкой, вырабатывал средства философско-музыкального выражения бытия в словесности. Поэты нового поколения отвлекались от “подобий”, т. е. символистских литературных штампов, в поисках новой по типу выразительности. Пастернак развивал художественный импрессионизм, улавливая интуитивным наитием творца первородную новизну ощущения земли и вселенной. В его творческой эстетике (см. “Охранная грамота” – 1930, “Люди и положения” – 1956) не искусство преображает жизнь, а наоборот – жизнь преображает искусство. Красота присуща самой жизни и лишь проясняется искусством. Вместе с тем поэт-философ настаивал на том, что всегда необходимо помнить об условной природе искусства. Символическая обобщенность искусства, в восприятии Пастернака, основана на его всемерной растворенности в реальном мире. Искусство держится на символических образах так же, как алгебра – на алгебрических знаках. Оно образует духовную вселенную, развивающуюся по имманентным законам. Литература интегрирует все остальные виды искусства. Отдавшись литературе, художник отдает себя во власть языка. И тогда сам язык начинает “думать” за автора. Язык воспринимается внутренним слухом сочинителя так же, как зарождающаяся мелодия улавливается композитором. Свидетель поэтического дебюта Пастернака Константин Локс, историк литературы и переводчик, в мемуарном очерке “Повесть об одном десятилетии (1907- 1917 гг.)” передавал свое впечатление от его лирики: “Слова лезли из темного хаоса первичного, только что созданного мира. Часто он не понимал их значения и лепил строчку за строчкой в каком-то бреду дионисийского опьянения жизнью, миром, самим собой. Отсюда вопль о непонятности, преследовавший его всю жизнь...”. 1 Лирику раннего Пастернака отличало так...
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: людьми искусства. Оба нуждались в заботе, в освобождении от житейских тягот. И оба страдали». КУНИНА Е. О встречах с Борисом Пастернаком // ПАСТЕРНАК Б. Л. Полн. собр. соч. Т. 11. Стр. 119. Говорило сильнее вовсе не призвание. Призванию была дана возможность высказаться в полный голос, когда Женю с деньгами, неограниченными (так казалось всем участникам истории по обе стороны государственных и семейственных границ), с ребенком (нельзя было оправдаться: я не могла уехать без сына) отправили за границу, в Германию. Отправили к свекру, который переставал быть свекром, но оставался дедом, отцом заклинающего о вечном неоставлении заботами сына и был вполне успешным и включенным в успешное жизнеустройство художником, как минимум со всеми связями, нужными Жене для воплощения призвания, становления человеком искусства и прочих беспрекословно почитаемых Борисом Пастернаком амбиций. Жене оставалось только воспользоваться всем этим – в Париж! в Париж! – призывал Борис, но никакое призвание в ней не заговорило сильнее, чем последняя отвага слабой и уязвленной писательской жены. «Неужели подсознательно я продажная и готова продать себя за славу, за богатство». Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак. Переписка… Стр. 205. Раньше, когда диснеевских фильмов детям (русским) не показывали, большими достоинствами, референтной точкой для морализаторства считались бедность и трудолюбие. Золушка достигала всего, чего бы и пожелать всякой девушке, хорошим...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: письме Цветаева вспоминала о глубоко не случайном разговоре при случайной встрече с Пастернаком: «Когда-то (в 1918 г., весной) мы с Вами сидели рядом за ужином у Цейтлинов. Вы сказали: «Я хочу написать большой роман: с любовью, с героиней — как Бальзак». И я подумала: «Как хорошо. Как точно. Как вне самолюбия. — Поэт». Опустив известные перипетии пастернаковского «романа с прозой» (ранние опыты постижения судьбы художника, ослепительные вспышки «Детства Люверс» и «Воздушных путей», взаимосоотнесенность романа в стихах «Спекторский» и прозаической «Повести», осмысление пройденного пути в «Охранной грамоте», трудные приступы к новому эпосу в прозе 1934 года — все эти свершения так или иначе отзовутся в «Докторе Живаго» и по-новому раскроются при его свете), шагнем из 1918 года в военную пору, когда складывался реквием Пастернака Цветаевой. Хмуро тянется день непогожий./ Безутешно струятся ручьи/ По крыльцу перед дверью в прихожей/ И в открытые окна мои. // За оградою вдоль по дороге/ Затопляет общественный сад./ Развалившись как звери в берлоге,/ Облака в беспорядке лежат./ Мне в ненастьи мерещится книга/ О земле и ее красоте./ Я рисую лесную шишигу /Для тебя на заглавном листе. На машинописи Пастернак сделал помету: «Задумано в 1942 году, написано по побуждению Алексея...
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Часть текста: Среди современников, оказавших глубокое влияние на Варлама Шаламова, на поддержание в нем высоко этического отношения к искусству и — во многом, на его духовное выживание и развитие в лагерных и послелагерных условиях, — пожалуй, единственным можно назвать Бориса Пастернака. « Я видел Вас всего один раз в жизни. Не то в 1933 или в 1932 году в Москве в клубе МГУ. Вы читали “Второе рождение”, а я сидел, забившись в угол, в темноте зала и думал, что счастье — вот здесь, сейчас — в том, что я вижу настоящего поэта и настоящего человека — такого, каким я представлял себе с тех пор, как познакомился со стихами » 1 . Это признание в любви поэту было послано словно с другого конца света — с Дальнего Севера, из поселка Кюбюма близ Оймякона, где Варлам Шаламов, выйдя на поселение, работал фельдшером. Письмо датировано декабрем 1952 года, то есть почти двадцать лет прошло с того поэтического вечера в Московском университете, но Варлам Шаламов, несмотря на пережитое, все помнил. Это воспоминание окрыляло его как художника, когда закончился его самый тяжелый, каторжный период на Колыме....
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Часть текста: части его половозрелой жизни. Биограф пишет: «…железная воля нужна была для того, чтобы жить так, как хочется и не стыдиться того, что делали решительно все – но скрытно, боясь огласки» (БЫКОВ Д. Л. Борис Пастернак. Стр. 752). Воли совсем не надо, он просто махнул рукой и не нашел в себе сил конспирироваться – и выдерживать с «женщиной в шлеме» сражения за возможность сладкой мужской тайны. Он делал все, что она хотела, безо всякого мужества, и, как к стене, прислонился к крепости Зинаиды Николаевны. Она не отступила – некуда было отступать и ему. Позиция самая легкая, слабая, безответственная, но по мало от него зависящим причинам устойчивая. А то, что так поступают решительно все, положительных красок его нравственному выбору не прибавляет. Толстой даже в хорошем остерегался «быть как все»: все – это посудная лавка горшечника, который изваянные сосуды наполняет грехом, или они грехом наполняются сами, – и ни один человек не убережется. Соблазнительно, но неблагодатно идти по следам «всех». Пастернак будто бы не убоялся греха и вил его дерзко, тогда как все боятся, греша. А он один сделал, только вот не «грех мой предо мной есть выну», а «пред вами». Доблесть малая. Даже если Борис Леонидович ни во что не ставил моральный суд своих знакомцев – тех, для кого имело значение, с женой или не с женой ходит Пастернак в театр – все-таки маловероятно, чтобы предметом оправдания или бравады было «вы все делаете это, но тайно. А я – явно». Как-то даже ради самоуничижения гаже «всех» становиться – это не по-пастернаковски. В общем, другого объяснения нет – не скрывался Пастернак с Ивинской только потому, что ЕЙ...
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Часть текста: 1925 г. Б. Пастернак признавался в письме М. Цветаевой: «Мне живется очень трудно, и бывают времена, когда я прихожу в совершенное отчаянье. Я пишу Вам как раз в один из таких периодов» 1 . Отчаянье Пастернака было вполне понятным в свете постоянного и безысходного безденежья, которое переживала в это время его семья. Несвойственная поэту расчетливость, оправданная тяжелейшим материальным положением, проявилась в выборе темы для творчества. Об этом выборе Пастернак поведал в письме Я. З. Черняку, с которым в это время дружил и сотрудничал: «Я давно уже опять на мели. Подробно расскажу при личном свидании. Но с этими мелями надо попытаться покончить раз навсегда, мне хочется отбить все будки и сторожки откупных тем, дольше я терпеть не намерен. Хочу начать с 905 года» 2 . Поэму, задуманную с такими непоэтическими целями, Пастернак с самого начала ценил невысоко: «Я работал и работаю над поэмой о 1905 годе, − писал поэт, отвечая на анкетный вопрос. – Вернее сказать, это не поэма, а просто хроника 1905 года в стихотворной форме» 3 . Однако была и другая причина, по которой Пастернак взялся за революционную тему, эта причина уже рассматривалась им, когда он в 1924 г. начинал работать над «Высокой болезнью» − поэмой, посвященной гибели лирики. В 1926 г., отвечая на анкету «Ленинградской правды», Пастернак сказал: «Вы говорите, что стихов писать не перестали, хотя их не печатают, изданных же не читают. Ценное наблюдение, хотя не оно меня убеждает в упадке поэзии − мы пишем крупные вещи, тянемся в эпос, а это определенно жанр второй руки. Стихи не заражают больше воздуха, каковы бы ни были их достоинства. Разносящей средой звучания была личность. Старая личность разрушилась, новая не сформировалась. Без резонанса лирика немыслима» 4 . Поэма «905-й год» явилась попыткой эпоса более очевидной, ...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: из мыслей такова: «Но вот взрыв завершился. Революция сменилась застоем, и идея индивидуальности исчезает, заменяясь идеалом «одинаковости»… Идея безымянного героизма настойчиво повторялась в литературе, воспевающей героизм в негероическую эпоху» . Иллюстрируется эта мысль такой цитатой из стихотворения «Смелость», сочинённого Пастернаком в 1941 году: Безыменные герои Осажденных городов, Я вас в сердце сердца скрою, Ваша доблесть выше слов. Что меня задевает – это молчаливый упор на цитируемость того, зачем произведение сотворено. А я ж исповедую нецитируемость художественного смысла. Правда это – только для тех произведений, которые не являются произведениями прикладного искусства, то есть, в частности, не являются усилителями заранее знаемого чувства. Пастернак же – имя громкое. От этого поэта можно ждать как раз не прикладного искусства. А Лотман цитирует. Вот и взыграло ретивое. Однако, взыграть-то взыграло, а есть ли тут у Пастернака противоречивость, которою только и можно нецитируемо выразить нечто, лелеемое автором? Вроде есть. С одной...