Поиск по творчеству и критике
Cлово "1926"

Часть текста: начало моего соприкосновения с современной поэзией. Этим я во многом обязан моему старшему брату Борису1, который направлял меня и многое в поэзии сам уже знал. От него я услышал и о первых двух книгах Бориса Леонидовича «Близнец в тучах» и «Поверх барьеров». Я еще плохо в них разбирался, это был слишком новый стиль в поэзии, к которому надо было привыкнуть и входить в него. Держась в отдалении в Доме печати, я присматривался и прислушивался к Пастернаку и тем временем как-то привыкал к нему. Он был какой-то особенный, ни на кого не похожий, в разговоре сумбурный, сыпал метафорами, перескакивал с одного образа на другой, что-то бубнил, гудел и всегда улыбался. Помню, как сейчас, его сидящим на диване рядом с женой. Возле них свободные места никем не заняты, полукругом перед ними стоит молодежь, и Пастернак ведет разговор, шумно отвечает на вопросы. Сидящая рядом Женечка, с большой копной темных вьющихся волос, иногда участвует в разговоре и...

2. Сергеева-Клятис Анна: Поэма Б. Пастернака "905-й год" в советской журналистике и критике русского зарубежья

Входимость: 13. Размер: 41кб.

Часть текста: дольше я терпеть не намерен. Хочу начать с 905 года» 2 . Поэму, задуманную с такими непоэтическими целями, Пастернак с самого начала ценил невысоко: «Я работал и работаю над поэмой о 1905 годе, − писал поэт, отвечая на анкетный вопрос. – Вернее сказать, это не поэма, а просто хроника 1905 года в стихотворной форме» 3 . Однако была и другая причина, по которой Пастернак взялся за революционную тему, эта причина уже рассматривалась им, когда он в 1924 г. начинал работать над «Высокой болезнью» − поэмой, посвященной гибели лирики. В 1926 г., отвечая на анкету «Ленинградской правды», Пастернак сказал: «Вы говорите, что стихов писать не перестали, хотя их не печатают, изданных же не читают. Ценное наблюдение, хотя не оно меня убеждает в упадке поэзии − мы пишем крупные вещи, тянемся в эпос, а это определенно жанр второй руки. Стихи не заражают больше воздуха, каковы бы ни были их достоинства. Разносящей средой звучания была личность. Старая личность разрушилась, новая не сформировалась. Без резонанса лирика немыслима» 4 . Поэма «905-й год» явилась попыткой эпоса более очевидной, чем «Высокая болезнь». Это было не столько тематическое, сколько родовое встраивание Пастернака в эпоху, эпос до тех пор не был сферой приложения его творческой энергии, теперь – вынужденно – стал. В 1927 г. Пастернак...

3. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 5, страница 3)

Входимость: 9. Размер: 22кб.

Часть текста: Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 5, страница 3) Глава V. Поэмы 1924-1930 9 Своим чередом шла работа над поэмой о Шмидте, и 18 мая 1926 года первая часть, состоящая из 9 глав, была сдана в "Новый мир". Она начиналась "Посвящением" в виде акростиха Марине Цветаевой. Посылая ей в письме текст этого стихотворения, Пастернак объяснял: "Тут понятье (беглый дух): героя, обреченности истории, прохожденья через природу, - моей посвященности тебе. Главное же, как увидишь, это акростих с твоим именем, с чего и начал, слева столбец твоих букв, справа белый лист бумаги и беглый очерк чувства" 17 . Мельканье рук и ног, и вслед ему: "Ату его сквозь тьму времен! Реви рога! Ату! А то возьму И брошу гон и ринусь в сон ветвей". В стихотворении писание исторической поэмы приравнивается к охоте, то есть погоне за ускользающим призраком героя. История, как всегда у Пастернака, представлена лесом, через который несется охота, и возникающие на каждом шагу подробности ("что ни пень - Сатурн") увлекают поэта лирической теплотой, лирическими отступлениями "в сон ветвей" или "во тьму времен", мешая преследованию. Цветаева не поняла этого стихотворения, усложненного формальной задачей акростиха, и после ее письма, где она резко критиковала поэму, Пастернак просил позволить ему снять посвящение. К тому же публикация посвящения в N 8-9 "Нового мира" вызвала скандал, Пастернаку было предъявлено обвинение в намеренно...

4. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 5, страница 4)

Входимость: 8. Размер: 44кб.

Часть текста: сплошь и рядом оборачивались сферой мелодраматического романтизма, представляющей жизнь плоской марионеточной ситуацией. В "Охранной грамоте" Пастернак писал, что жизнь обгоняет сказанную о ней правду, которая отстает и обманывает читателя: "В искусстве человек смолкает и заговаривает образ. И оказывается: только образ поспевает за успехами природы, образ обнимает жизнь, а не ищет зрителя. Его истины не изобразительны, а способны к вечному развитию". Обыгрывая слово "врать", которое по-русски "значит скорее нести лишнее, чем обманывать", он приходит к мысли, что "вранье" искусства больше соответствует истине, чем не нашедшая пластического воплощения правда, которую говорит честный человек. Маяковский в статье "Как делать стихи" выступал в роли учителя поэтической работы, показывая, как развивать в себе определенное умение. "Моя книга, - писал он, - нужна человеку, который хочет, несмотря ни на какие препятствия, быть поэтом..." Нигилистическое бунтарство теперь оборачивалось у Маяковского своеобразным эстетизмом и защитой прекрасного. А мне в действительности единственное надо - чтоб больше поэтов хороших и разных, - признавался он в "Послании пролетарским поэтам". Приводя эти слова Маяковского в письме 1957 года своему американскому переводчику Юджину Кейдену, Пастернак писал, что сам он скорее хотел бы не в прямом, конечно, смысле, чтобы поэтов было поменьше: "Меня не столько интересует их численность, но то, чтобы кто-то один из них был большим и настоящим, предельно и неподражаемо передающим жизнь своего времени... Значительный писатель своей эпохи (и мне не нужен никакой...

5. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 5, страница 2)

Входимость: 8. Размер: 27кб.

Часть текста: сестры Наташи, чье приближение к городу было слегка намечено в начале первой главки, и вечерним пробуждением "забывшегося сном" Спекторского, причем заключительные строфы, музыкальным рефреном повторявшие цитату из стихотворения Пушкина "Сон": "Не спите днем...", - датировали время эпизода "вешним днем тринадцатого года". В дарственной надписи жене на только что вышедшей тогда книге "Рассказов" издательства "Круг" читаем: "21 марта 1925 года. ...Солнце, мальчик спит, она пишет натурщицу, у нас денег на неделю, я начинаю вторую главу "Спекторского". Дай бог всегда так". Но работа над второй главой требовала оплаченного времени. Пастернак предложил отрывки в журналы. Первоначальные наброски были отосланы Мандельштаму еще зимой, с просьбой высказать свое мнение, а также пристроить переводы из немецких экспрессионистов в антологию революционной поэзии (ревантологию). Не получив ответа, Пастернак писал ему в апреле 1925: "Милый мой мучитель! Что ж это такое, если у Вас нет мненья о Спекторском или Вы такого низкого, что не хотите меня огорчать, то ведь Вы бы могли написать мне о ревантологии, о деньгах. Как обстоит с этим дело? Посланные отрывки всего бы лучше Вы уничтожили: я их во многих отношениях исправил. Вообще вещь уже не тайна. Я отдаю первую главу в печать. Целиком пойдет эта глава в "Круге" (6-й альманах), отрывок в "России", другие думаю пристроить у Вас в Ленинградских журналах, попрошу Асеева, который собирается съездить, или Тихонова. Отчасти в этом опубликовании неотлежавшейся части еще отсутствующего целого виноваты и Вы. Небольшая ревантологическая поддержка, а тем более моральная в виде отклика или совета помогли бы мне продержаться еще тот недолгий срок, которого бы хватило, чтобы хоть набросать вторую главу" 3 . Николай Тихонов слал Пастернаку слова одобрения: "Стихов такой прямоты и честности давно не было в русской поэзии. Трудности, которые Вы себе поставили задачей, велики - это видно уже и на...

6. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава XV. 1926—1927. "Лейтенант Шмидт". Ширь весны и каторги

Входимость: 7. Размер: 38кб.

Часть текста: стопку брошюр о восстании на крейсере «Очаков», возвращает Чернякам специально подобранную Яшей литературу о Московском восстании. Окончены две поэмы — «Девятьсот пятый год» и «Лейтенант Шмидт». В начале двадцать седьмого опальный Троцкий, числившийся тогда главконцесскомом (вот куда задвинули былого наркомвоенмора, главного трибуна революции), вдруг собирает у себя группу писателей — в том числе Пастернака, Асеева, Третьякова (Маяковского, по свидетельству Катаняна, в это время нет в Москве; весь двадцать седьмой он действительно ездил,— но трудно себе представить, чтобы подчеркнуто лояльный к партии Маяк пошел к Троцкому для беседы, даже случись он в это время в городе). Троцкий вдруг спросил у Пастернака: «Это вы искренне — «Шмидт», «Девятьсот пятый год»?» По свидетельству Асеева, Пастернак в ответ прогудел: «Ну, знаете, на такие темы я не разговариваю даже с близкими родственниками!» Ответ — в пастернаковской системе ценностей —...

7. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава XVII. В зеркалах: Цветаева

Входимость: 7. Размер: 41кб.

Часть текста: чтениях, в журналах и пр. Пастернак был членом маргинальной группировки футуристов, Цветаева вовсе ни к кому не присоединялась. Возможностей встретиться было немного. Первая встреча, уже упоминавшаяся здесь, состоялась у Цетлина-Амари в конце января 1918 года. Вторая — по крайней мере из тех, которые Цветаева запомнила,— была год спустя, когда Пастернак нес продавать «Историю России с древнейших времен» С. Соловьева. Третья — еще год спустя, когда Цветаева в Союзе писателей читала «Царь-девицу», и Пастернак оценил ее способ подавать фабулу «разъединенно, отдельными взрывами». Четвертый разговор относился к осени двадцать первого года — Пастернак отнес Цветаевой в Борисоглебский письмо Эренбурга, что-то темно говорил о том, что ему не пишется, что он чувствует себя как на середине реки, берегов которой не видно. Эту встречу запомнил и он: загроможденная квартира Цветаевой и ее отрывистая речь («Ночей не сплю. Здесь что ни вещь, то быль») попали в «Спекторского». Наконец, 11 апреля 1922 года Пастернак и Цветаева обменялись несколькими словами на похоронах Татьяны Скрябиной, вдовы композитора. Пастернак передал Цветаевой мнение Маяковского о ее книге: ему понравилось. «Это была большая радость… Я — правда — просияла внутри». Они почти не знали стихов друг друга. Пастернак начал читать Цветаеву с подачи жены Локса. «В нее надо было вчитаться. Когда я это сделал, я ахнул от...

8. Катаева Тамара: Другой Пастернак - Личная жизнь. Темы и вариации. Родительский инстинкт в 1926 году

Входимость: 6. Размер: 20кб.

Часть текста: сразу после рождения единственного сына матери и сестре Гумилева (у нее был расцвет славы после выхода первой книги: «Ни один не дрогнул мускул просветленного и злого лица», «Мальчик сказал как это больно. И мальчика очень жаль» – и прочее: любовники, поэтические вечера), писала Цветаевой со светским поджатием губ: «Сын мой после развода остался у родных мужа». Пастернак семьи не бросил. Но для ее же блага пытался иногда кому-нибудь навязать, описывая возможным благодетелям сложность, утонченность и благородство нахлебников. Довольно неблагодарное занятие и малоэффективный прием. Попыток было две. Первая – в 1926 году, когда будто бы слабую грудью Женю (тогда «грудная болезнь» была приговором, от нее помилования никто не получал, но почему-то считалось неопасным имитировать, хоть это и называлось у проницательных интересничаньем. Когда попозже появился более современный бич – рак, томно закатывать глаза и ссылаться на него, вздыхая, уже не стали), которой никакое лечением Крымом не помогало, отправили «на воды», в безводный Мюнхен, вместе с Жененком. Пастернак решил – и, как всегда, решил за всех, – что ему будет гораздо легче, если в Советскую Россию, в его комнату на Волхонке, вернется одна Женя, для битвы один на один, а Жененок, тяжелое орудие матери, останется у родителей или у сестры с мужем… ну, скажем, потому что крайне зловредные обстоятельства (проживание в действительно все уплотняющейся коммунальной квартире) «не дадут <> здесь развить его до полной пользы для мальчика. <> Не только нам не справиться с трудностями этого критического года» (), как оказалось – ничего невозможного нет, «если Женички не предложат взять на год, но и его мы...

9. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава XIV. 1923—1925

Входимость: 3. Размер: 65кб.

Часть текста: и друзья умерли или разъехались,— а новому времени он по большому счету был не нужен. Выступать в Большом театре, где чествовали мэтра, никто из крупных поэтов не стал, но Маяковский на вечере был; он зашел за кулисы в антракте и тепло, уважительно поздравил Брюсова. — Спасибо, но не желаю вам такого юбилея,— ответил герой труда. В общем, он все понимал; в том, что он пришел к сотрудничеству с большевиками, было еще больше логики, чем в первоначальном решении Блока о том, что интеллигенция «может и должна» сотрудничать с октябрьскими победителями. Фанатик дисциплины и самодисциплины, неутомимый работник, подчинивший вдохновение железному распорядку и оставивший по образцу каждой поэтической формы,— он пришел к тем, «кто славил твердость и застой и мягкость объявлял в запрете». Брюсов явил собою редкий в России тип дисциплинированного поэта. Именно это нравилось Пастернаку, любившему во всем ответственность и прилежание. Он выступил на вечере с чтением стихов, глубоко тронувших Брюсова,— в ответном слове он назвал Пастернака «уважаемым сотоварищем». Что мне сказать? Что Брюсова горька Широко разбежавшаяся участь? Что ум черствеет в царстве дурака? Что не безделка — улыбаться, мучась? (Насчет «царства дурака» — прекрасная пастернаковская амбивалентность; пойди пойми, при...

10. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 4, страница 5)

Входимость: 3. Размер: 93кб.

Часть текста: и мечтала стать профессиональным художником. После окончания гимназии она решила продолжить образование и, поссорившись с отцом, который не соглашался ее отпустить, уехала из Могилева, где выросла, в Москву на Высшие женские курсы. После года занятий на физико-математическом отделении она заболела туберкулезом. Виноградный сезон в Крыму поставил ее на ноги, и мать перевезла ее в Петроград, куда перебралась к тому времени семья. Она вспоминала, как работала там курьером, а в свободное время занималась рисунком в училище Штиглица. Приехав в Москву, она поступила во ВХУТЕМАС, организованный после слияния Училища живописи и Строгановского училища. В начале 1921 года ее разыскал Михаил Штих, только что приехавший в Москву после двухлетних мытарств по Крыму, охваченному гражданской войной. "Мы очень быстро и крепко подружились, - вспоминал он в своих записках. - Я стал бывать по вечерам в ее комнате в большом доме на Рождественском бульваре. Подолгу говорили о жизни, об искусстве, я читал ей стихи, которые помнил в великом множестве, - Блока, Ахматову и, конечно, Пастернака". С помощью своего дяди,...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1926"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1926"