Поиск по творчеству и критике
Cлово "1923"

Часть текста: занятий на физико-математическом отделении она заболела туберкулезом. Виноградный сезон в Крыму поставил ее на ноги, и мать перевезла ее в Петроград, куда перебралась к тому времени семья. Она вспоминала, как работала там курьером, а в свободное время занималась рисунком в училище Штиглица. Приехав в Москву, она поступила во ВХУТЕМАС, организованный после слияния Училища живописи и Строгановского училища. В начале 1921 года ее разыскал Михаил Штих, только что приехавший в Москву после двухлетних мытарств по Крыму, охваченному гражданской войной. "Мы очень быстро и крепко подружились, - вспоминал он в своих записках. - Я стал бывать по вечерам в ее комнате в большом доме на Рождественском бульваре. Подолгу говорили о жизни, об искусстве, я читал ей стихи, которые помнил в великом множестве, - Блока, Ахматову и, конечно, Пастернака". С помощью своего дяди, знаменитого врача Залманова, ему удалось поместить Женю на месяц в подмосковный санаторий в Пушкине. "И однажды, когда мы с Женей сидели на скамейке в санаторном лесу, я прочитал ей два моих стихотворения, увы, далеко не блестящих, которые были посвящены ей... Когда я кончил, Женя как-то погрустнела и сказала ласково и непреклонно: "Миша, мы с вами останемся друзьями. Вы меня поняли?.. " И мы остались друзьями. Только теперь наши встречи происходили чаще у нас, в Банковском. Женя очень подружилась с Шурой. А еще ей очень хотелось познакомиться с Борей, но их посещения все как-то не совпадали по времени". Как вспоминала Евгения Владимировна, они увиделись впервые на каком-то семейном вечере у Штихов. И вот однажды, продолжал свои записи Штих, "когда мы с ней были по какому-то делу на Никитской, я сообразил, что в соседнем переулке, он, кажется, тогда назывался Георгиевским, живет Боря. И мы решили наугад, экспромтом...

2. Борис Пастернак в воспоминаниях современников. Елизавета Черняк

Входимость: 6. Размер: 51кб.

Часть текста: важно знать о Б. Л. Даже то, что у него часто болели зубы. Попробую. Всю жизнь у Яши была склонность увлекаться каким-нибудь одним человеком. Яша начинал его идеализировать, считал Учителем (с большой буквы). Первый его кумир был Маяковский. Яша был одержим его поэзией. Встретившись с ним в жизни, он отнесся к нему восторженно. Смерть Маяковского потрясла Яшу глубоко. Но Учителем Маяковский для него не стал. Разве что в поэзии. Затем было несколько людей незначительных — ошибки Яши. Среди них Натан Венгеров, человек талантливый и умный, но мелкий. Затем в Яшиной жизни появился человек, несомненно оказавший на него величайшее влияние, сформировавший его ум и душу, определивший ход его жизни, — это Михаил Осипович Гершензон. Но о нем надо сказать отдельно. Если могу, если успею, сделаю это обязательно. Но вот в 1922 году (может быть, в конце 1921-го) Яше попали в руки стихи Б. Л. Пастернака, молодого, до того ему неведомого поэта. Поэзия была Яшиной страстью, он сам в то время писал стихи. Стихи чужие чувствовал остро и тонко. Хорошие стихи приводили Яшу в состояние восторга, подъема, были для него счастьем. Для него не существовали «трудные» стихи....

3. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава XII. 1923—1928. "Высокая болезнь". Хроника мутного времени

Входимость: 5. Размер: 47кб.

Часть текста: была первым обращением Пастернака к тому, что называют общественной тематикой. Поэма стала для Пастернака тем же, чем для Блока «Ямбы» и «Возмездие» — не самые сильные вещи, без которых, однако, сам масштаб его был бы иным. На эту гражданскую «ямбическую» традицию «Высокая болезнь» и ориентирована. Интересно, что ЛЕФы считали ее крупным своим (общим!) завоеванием — несмотря на ямбы, напыщенность, архаизмы и пр., несмотря даже на то, что первая ее строчка «Ахейцы проявляют цепкость» с легкой руки Маяка стала цеховой пословицей и произносилась, когда кто-то удачно ловил брошенную книгу. Вероятно, «Высокая болезнь» была важным оружием в борьбе с нарождавшейся традицией революционного консерватизма — с искусством, «понятным массам». На этих позициях стояли и пролетарские поэты, и Демьян Бедный, и толпа придворных стихотворцев, в чей адрес Пастернак в «Высокой болезни» высказался вполне определенно: Благими намереньями вымощен ад. Установился взгляд, Что если вымостить ими стихи, Простятся все грехи. Такая поэзия кажется Пастернаку кощунственной, оскорбительной для великого момента, переживаемого страной: Все это режет слух тишины, Вернувшейся с войны. (Надо думать, он имел в виду написать «слух страны» — оно и осмысленней, и лучше ложится в размер, но это как раз пример того, как внятная и опасная мысль заменяется «лирической туманностью».) Попыткой поговорить о современности так, чтобы перед ней не лебезить, так, чтобы не оскорблять ни себя, ни эпоху лестью и конъюнктурщиной, была «Высокая болезнь» — вещь, чуждая всякой благонамеренности и существенно расширявшая границы дозволенного. Во времена, когда эти границы отчетливо начали отвердевать (1924-й и позже), публикация поэмы Пастернака была...

4. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава XI. 1921—1923. Евгения Лурье

Входимость: 4. Размер: 37кб.

Часть текста: Евгения Лурье 1 Первый год десятилетия всегда знаменуется для Пастернака резкой сменой занятий, стиля, круга общения. Выход из кризиса был невозможен без новой любви. На этот раз он спасся во многом благодаря знакомству, а потом и браку с Евгенией Владимировной Лурье — первой женщиной, отношения с которой, несмотря на всю свою сложность и уход Пастернака из семьи в 1931 году, были опытом взаимности и гармонии. О Евгении Лурье, как и обо всех женщинах Пастернака, писали разное. Есть две основные версии их союза: согласно первой, Евгения Владимировна была беспомощна и не приспособлена к жизни, обладала при этом капризным и властным характером, переоценивала свой художественные способности, недооценивала дар Пастернака, не обеспечила большому поэту нормального быта, измучила ревностью и долго еще потом омрачала его союз с Зинаидой Николаевной, в котором он только и обрел утешение. «В Жене вообще было мало мягкости, уютности, уступчивости. У меня еще в то время сложилось впечатление, что Женя очень боится стать придатком к Б. Л., потерять свою душевную самостоятельность, независимость. Она все время как-то внутренне отталкивалась от Б. Л. Эта внутренняя борьба длилась все время, и именно она, по моему убеждению, привела к разрыву. В быту Женя все время требовала помощи Б. Л.»,— писала Елизавета Черняк. Она короче других сформулировала то, на что намекали все без исключения мемуаристы: шла борьба. Женя Лурье не хотела быть просто Женей Пастернак — или, во всяком случае, внушала это мужу. Сообщая ей о хвалебной рецензии на...

5. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава XIV. 1923—1925

Входимость: 4. Размер: 65кб.

Часть текста: а новому времени он по большому счету был не нужен. Выступать в Большом театре, где чествовали мэтра, никто из крупных поэтов не стал, но Маяковский на вечере был; он зашел за кулисы в антракте и тепло, уважительно поздравил Брюсова. — Спасибо, но не желаю вам такого юбилея,— ответил герой труда. В общем, он все понимал; в том, что он пришел к сотрудничеству с большевиками, было еще больше логики, чем в первоначальном решении Блока о том, что интеллигенция «может и должна» сотрудничать с октябрьскими победителями. Фанатик дисциплины и самодисциплины, неутомимый работник, подчинивший вдохновение железному распорядку и оставивший по образцу каждой поэтической формы,— он пришел к тем, «кто славил твердость и застой и мягкость объявлял в запрете». Брюсов явил собою редкий в России тип дисциплинированного поэта. Именно это нравилось Пастернаку, любившему во всем ответственность и прилежание. Он выступил на вечере с чтением стихов, глубоко тронувших Брюсова,— в ответном слове он назвал Пастернака «уважаемым сотоварищем». Что мне сказать? Что Брюсова горька Широко разбежавшаяся участь? Что ум черствеет в царстве дурака? Что не безделка — улыбаться, мучась? (Насчет «царства дурака» — прекрасная пастернаковская амбивалентность; пойди пойми, при каком дураке черствел ум Брюсова? Может, при Николае… Конечно, все присутствовавшие поняли стихи правильно.) Что сонному гражданскому стиху Вы первый настежь в город дверь открыли? Что ветер смел с гражданства шелуху И мы на перья разодрали крылья? Что вы дисциплинировали взмах Взбешенных рифм, тянувшихся за глиной, И были домовым у нас в домах И дьяволом недетской дисциплины? Что я затем, быть может, не умру, Что, до смерти теперь устав от гили, Вы сами, было время, поутру Линейкой нас не умирать учили? В...

6. Борис Пастернак в воспоминаниях современников. Лев Горнунг

Входимость: 4. Размер: 70кб.

Часть текста: как его называли просто Борисом, а ее — Женечкой. С детства я всегда отличался большой наблюдательностью, был замкнут и молчалив, всегда очень внимательно схватывал и запоминал все, вплоть до деталей. Это свойство у меня осталось на всю жизнь, пока сохранялось зрение. Время, о котором я говорю, было самое начало моего соприкосновения с современной поэзией. Этим я во многом обязан моему старшему брату Борису1, который направлял меня и многое в поэзии сам уже знал. От него я услышал и о первых двух книгах Бориса Леонидовича «Близнец в тучах» и «Поверх барьеров». Я еще плохо в них разбирался, это был слишком новый стиль в поэзии, к которому надо было привыкнуть и входить в него. Держась в отдалении в Доме печати, я присматривался и прислушивался к Пастернаку и тем временем как-то привыкал к нему. Он был какой-то особенный, ни на кого не похожий, в разговоре сумбурный, сыпал метафорами, перескакивал с одного образа на другой, что-то бубнил, гудел и всегда улыбался. Помню, как сейчас, его сидящим на диване рядом с женой. Возле них свободные места никем не заняты, полукругом перед ними стоит молодежь, и Пастернак ведет разговор, шумно отвечает на вопросы. Сидящая рядом Женечка, с большой копной темных вьющихся волос, иногда участвует в разговоре и тоже улыбается. 23 ноября 1923 Вечером собрались у Анисимовых, в Мертвом переулке, во дворе, на втором этаже деревянного домика. Туда меня пригласил поэт Петр Зайцев2. Я вошел в комнату. На матраце, лежащем на полу, без обивки и без ножек, из которого кверху торчали обнаженные пружины, на самом краешке деревянной рамы сидели Борис Леонидович Пастернак и поэт Петр...

7. Селивановский А.: Пастернак (Лит. энциклопедия 1929-1939 )

Входимость: 4. Размер: 19кб.

Часть текста: за нее. Он стремился уйти на отдаленные от шума социальных схваток вершины буржуазной культуры, но живая жизнь все время вторгалась и вторгается в его творчество, прорывая буржуазно-идеалистическую, метафизическую оболочку последнего, показывая непрочность обособления в сферах "высокого творчества". Поэтому в творчестве П. нашли отражение события эпохи борьбы за пролетарскую диктатуру и за ее укрепление. Первые лит-ые выступления П. относятся к 1912. Это — время распада школы символистов и зарождения футуризма. П. выступил соединительным звеном между боровшимися друг с другом символизмом и футуризмом. Впоследствии он организационно примкнул к той группе, где были Маяковский и Асеев, но затем порвал с нею, когда "Леф" заявил о необходимости поставить искусство на службу революции. Обороняя всегда и во всех случаях свободу своего поэтического творчества, П. оборонял основы своего субъективно-идеалистического мировоззрения и эстетики. Но за двадцать лет в поэзии П. не могли не произойти существенные изменения. Они особенно заметны при анализе важнейшей ее темы — отношения поэта к революции. П. — лирик по преимуществу, причем в лирике своей он достигает максимального отвлечения от конкретных социально-исторических условий действительности. В одном из ранних стихотворений П. пишет: "В кашнэ, ладонью затворясь, Сквозь фортку крикну детворе: Какое, милые, у нас Тысячелетье на дворе. Кто тропку к двери проторил, К дыре, засыпанной крупой, Пока я с Байроном курил, Пока я пил с Эдгаром По? Пока в Дарьял, как к другу, вхож, Как в ад, в цейхгауз и в арсенал, Я жизнь, как Лермонтова дрожь, Как губы, в вермут окунал". Одна из книг П. носит название "Поверх барьеров" (стихи 1912—1930). П. стремится встать "поверх" войны 1914, "поверх" революции 1917,...

8. Борис Пастернак в воспоминаниях современников. Яков Черняк

Входимость: 4. Размер: 27кб.

Часть текста: поговорили. Просмотрев по моему предложению недавно присланную в редакцию К. Локсом статью «Современная проза. Критика псевдореализма» («Круг» etc.), ушел. Рассказывал о трудностях, с какими ему приходится встречаться при получении его книг из-за границы. Книги долго лежали в подвале 3. И. Гржебина в Берлине. 3. Г. (представитель Наркомпроса в Берлине) обещал лично проследить за отправкой их в Россию. Прошло восемь месяцев. Теперь Пастернак эти книги получает — расползшиеся, размытые сыростью и водой, отсыревшие и разбухшие2. «Когда я их увидал, у меня слезы подступили к горлу... и не потому, что это мои книги, жалко и т. п., нет... ведь это просто больно, когда так обращаются... Часть книг находится в цензуре. Цензор их забрал, что называется, на вес». Безобразие и анекдот. Им забраны книги с пометкой Р. Ц. 3, изданные во время революции в России, увезенные Пастернаком из России года полтора тому назад и возвращающиеся теперь. Среди книг, задержанных цензором,...

9. Кацис Леонид: Начальная пора

Входимость: 4. Размер: 22кб.

Часть текста: в серии «ЖЗЛ», которое не только получило премию за толщину корешка его «Большой книги», но и удостоилось широченной рекламной кампании, в которой имя Б. Пастернака тоже иногда «звучало» в кавычках. Между тем, ни эстетский фильм Ю. Арабова, ни национальный масскультурный бестселлер Д. Быкова, довольно подробно и нелицеприятно отрецензированный и в «Лехаиме» Н. Александровым, никак не могут претендовать на звание событий знаковых или принципиальных для тех, кто следит за динамикой изменения наших знаний об авторе «Доктора Живаго». В сущности, даже шесть первых томов нового собрания сочинений поэта, несмотря на ряд важных вариантов, черновиков и комментариев, существенно дополнивших предыдущее 5-томное собрание, ничего принципиально не изменили в знакомой картине жизни и творчества «собеседника рощ». Скажем сразу, еврейский вопрос для Бориса Пастернака всегда был болезненным и трудным. Непреодоленная двойственность еврейского происхождения и христианской направленности творчества сопровождала его на протяжении всей жизни. Другой немаловажный аспект – противоречия между отцом, художником-академиком Л. О. Пастернаком, автором известной, но редкой книги «Рембрандт и еврейство в его творчестве», другом Х. -Н. Бялика, и сыном, которого еврейские интересы отца в немалой степени раздражали. При этом противники обсуждения интересующей нас проблемы обычно ссылаются на разговор героев романа Юрия Живаго и Михаила Гордона, где устами последнего автор выразил свое отношение к судьбе еврейства после ...

10. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава XXVI. В зеркалах: Мандельштам

Входимость: 3. Размер: 75кб.

Часть текста: в самом деле легко определить при помощи этих трех дихотомий: два наиболее выраженных варианта — «Чай, собака, Пастернак» и «Кофе, кошка, Мандельштам» — во всем противостоят друг другу. Пастернак и Мандельштам — особенно в тридцатые годы — являют собою выраженные, наглядные противоположности. И это при том, что во множестве перечней, в списках симпатий и антипатий, в разносных или восторженных контекстах — их имена стоят рядом, намертво спаянные общностью времени, друзей, связей, эпохи и даже судьбы. Вечный удачник Пастернак и хронический неудачник Мандельштам не избежали Голгофы — каждый своей; конечно, никто не сравнивает лагерной бани, в которой умер Мандельштам, с переделкинской дачей, на которой умер Пастернак,— но убили-то обоих. Для одних устойчивый союз «Мандельштам и Пастернак» означал все чуждое в искусстве: заумь, выпендреж, снобизм. Существовали даже термины — «мандельштамп» и «пастернакипь», которыми обозначалось эпигонство. Для других «Мандельштам и Пастернак» — две непременно соседствующие фотографии под стеклом на столе, два синих тома «Библиотеки поэта». Любовь к Мандельштаму и Пастернаку равно считалась знаком фронды. Некоторые даже умудрялись обоим подражать. Пастернак и Мандельштам превратились в интеллигентском сознании семидесятых не то в Розенкранца и Гильденстерна, не то в Глазенапа и Бутенопа. 2 Надежда Мандельштам называла их антиподами. Основание для разделения — укорененность Пастернака в быту и...

Поиск по творчеству и критикеCлово "1923"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "1923"