Поиск по творчеству и критике
Cлово "1911"


А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
0-9 A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
Поиск  
1. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 2, страница 4)
Входимость: 13. Размер: 61кб.
2. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава V. "Сердарда"
Входимость: 10. Размер: 38кб.
3. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 2, страница 5)
Входимость: 8. Размер: 103кб.
4. Борис Пастернак в воспоминаниях современников. Александр Пастернак
Входимость: 5. Размер: 50кб.
5. Клинг О.: Борис Пастернак и символизм
Входимость: 5. Размер: 94кб.
6. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава XIX. В зеркалах: Блок
Входимость: 4. Размер: 35кб.
7. Гаспаров М. Л., Поливанов К. М.: Борис Пастернак с лета 1913 до лета 1914: год самоопределения
Входимость: 3. Размер: 84кб.
8. Борис Пастернак и власть. 1956–1960 гг. 28.10.1958. Записка Отдела культуры ЦК КПСС об итогах обсуждения на собраниях писателей вопроса "О действиях члена Союза писателей СССР Б. Л. Пастернака, несовместимых со званием советского писателя"
Входимость: 3. Размер: 18кб.
9. Борис Пастернак в воспоминаниях современников. Константин Локс
Входимость: 2. Размер: 67кб.
10. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 4, страница 3)
Входимость: 2. Размер: 70кб.
11. Финкель В.: Борис Пастернак. Трагедия великого поэта
Входимость: 2. Размер: 28кб.
12. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Основные даты жизни и творчества Бориса Пастернака
Входимость: 1. Размер: 26кб.
13. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава VII. Очерк пути
Входимость: 1. Размер: 38кб.
14. Мемориальный музей Бориса Пастернака в г. Чистополь
Входимость: 1. Размер: 30кб.
15. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава XLVI. В зеркалах: Ахматова
Входимость: 1. Размер: 41кб.
16. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 4, страница 4)
Входимость: 1. Размер: 38кб.
17. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 2, страница 2)
Входимость: 1. Размер: 42кб.
18. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 2, страница 3)
Входимость: 1. Размер: 63кб.
19. Каган Ю. М.: Об "Апеллесовой черте" Бориса Пастернака
Входимость: 1. Размер: 41кб.
20. Борис Пастернак в воспоминаниях современников. Сергей Бобров
Входимость: 1. Размер: 21кб.
21. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 7, страница 2)
Входимость: 1. Размер: 36кб.
22. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 5, страница 4)
Входимость: 1. Размер: 44кб.
23. Некоторые подробности биографии Пастернака (автор неизвестен)
Входимость: 1. Размер: 33кб.
24. Борис Пастернак и власть. 1956–1960 гг. 05.04.1958. Записка Отдела культуры ЦК КПСС о противодействии выдвижению кандидатуры Б. Л. Пастернака на Нобелевскую премию и поддержке кандидатуры М. А. Шолохова
Входимость: 1. Размер: 5кб.
25. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава VIII. "Центрифуга". "Поверх барьеров". Урал
Входимость: 1. Размер: 67кб.
26. Вильмонт Н.: О Борисе Пастернаке. Глава седьмая
Входимость: 1. Размер: 76кб.
27. Борис Пастернак в воспоминаниях современников. Надежда Павлович
Входимость: 1. Размер: 17кб.
28. Борис Пастернак в воспоминаниях современников. Сергей Дурылин
Входимость: 1. Размер: 16кб.
29. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 3, страница 5)
Входимость: 1. Размер: 99кб.
30. Борис Пастернак и власть. 1956–1960 гг. 17.09.1958. Письмо Б. Н. Полевого с просьбой об указаниях ЦК КПСС в связи с предстоящим выходом романа "Доктор Живаго"
Входимость: 1. Размер: 4кб.
31. Вильмонт Н.: О Борисе Пастернаке. Глава четвертая
Входимость: 1. Размер: 58кб.

Примерный текст на первых найденных страницах

1. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 2, страница 4)
Входимость: 13. Размер: 61кб.
Часть текста: "Моя родная Ида! Ведь ничего не изменилось от того, что я не трогал твоего имени в течение месяца? Ты знаешь, ты владеешь стольким во мне, что даже когда мне нужно было сообщить что-то важное некоторым близким людям, я не мог этого только потому, что ты во мне как-то странно требовала этого для себя. А тут в Москве произошло много сложного, чисто жизненного... Я сейчас вернулся от вас. Весь стол в розах, остроты и смех и темнота к концу - иллюминованное мороженое, как сказочные домики, плавающие во мраке мимо черно-синих пролетов в сад. А потом желтый зал с синими и голубыми платьями, и Зайкино переодевание, танец апашей, имитации и много много номеров с капустника и Летучей мыши... Какая-то легенда, разыгранная лучами пламени в зеркалах, сваями мрака в окнах, твоими прелестными сестрами и Зайкой, и скучной пепельной пошлостью остальных..." Страницы за страницами с постепенным погружением в абстрактную философию. Самуил Евгеньевич Фейнберг вспоминал, что уже в 1909 году слышал от Пастернака стихотворение "Сумерки... словно оруженосцы роз...". Возможно, это было у Штихов. В "Повести одного десятилетия" Константин Локс предлагает свою трактовку этого стихотворения. Он считает, что в нем переплелось: "чужое - эпоха, ее изысканность, налет эстетизма и употребление слов не в собственном смысле, и свое - тема, стремящаяся выбраться наружу и из скрещения слов создать требуемое настроение". Темой этого стихотворения он называл длительную, неудовлетворенную страсть, жажду понимания и любви. Возможно, что итоговая мысль возникла не только из анализа, а из облика автора стихов в его студенческие годы и из их тогдашних разговоров. Трудность задач, которые Пастернак с самого начала видел...
2. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава V. "Сердарда"
Входимость: 10. Размер: 38кб.
Часть текста: Конюшковском переулке и, по собственному признанию в мемуарной «Повести об одном десятилетии», «обожал живописную Москву той эпохи». С Пастернаком они виделись уже и в девятом году, но сблизились в десятом — сразу после ухода Толстого из Ясной Поляны. За маршрутом Толстого следила вся Россия. В Религиозно-философском обществе имени Владимира Соловьева, что собиралось на Воздвиженке, во время очередного собрания 1 ноября Белый собирался читать доклад «Трагедия творчества у Достоевского», но начал, разумеется, с Толстого, о котором только и говорили. «Лев Толстой в русских полях!» — восклицал он. Брюсов смотрел на Белого скептически, большинству слушателей он казался литературным фокусником, ловко имитирующим сумасшествие (понадобился приход нового поколения, чтобы оценить истинный масштаб его открытий). Пастернак с детства относился к Белому с благоговением — по всей вероятности, потому, что чувствовал в нем свое, родное: хаос, безбрежность, творческий экстаз,— а еще потому, что Белый был из московской профессорской семьи, из тех же «мальчиков и девочек», среди которых рос Пастернак. Белый искал синтез поэзии и прозы — поиск которого был и для Пастернака главной формальной задачей (и все это, как и Пастернак, сочетал с серьезным «занятьем философией»). Несмотря на все чудачества Белого, Пастернак — тоже чудак, с точки зрения многих,— на всю жизнь сохранил преклонение перед ним, а когда Белый умер, вместе с друзьями (Б. Пильняком и Г. Санниковым) составил некролог, в котором автор «Симфоний» назван гением. Этот-то восторженный взгляд на трибуну, за которой изгибался и танцевал Белый, перехватил Костя Локс. В глазах Пастернака он увидел «что-то дикое, детское и ликующее». На то собрание заглянул и Блок — «только что из Шахматова». С того дня Пастернак и Локс стали почти неразлучны — так дружить можно ...
3. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 2, страница 5)
Входимость: 8. Размер: 103кб.
Часть текста: ушло, трое круглых суток, в обстановке вещей, сразу же ставших неузнаваемыми, лишь только их сдвинули с несмываемых квадратов, которые они отстояли за свою верную девятигодовую стойку. Трое круглых суток провели мы с мамой в чужом доме, а мне было страшно за маму больно, что она загромождена таким количеством пыльной деревянной, шерстяной и стеклянной неприязни, и никто этого не знает, но попробуй кому-нибудь об этом сказать, так тебя обличат во лжи: как же, скажут, ведь это все сплошь ваши вещи, и квартира ваша; какой же тут еще чужой дом? Но стоило среди всей этой злорадной (перебираетесь, мол, дом на слом пойдет) рухляди попасться чему-нибудь такому, о чем эстетики пишутся, то есть тому, что называют красивой хорошей вещью, изящной или еще как-нибудь, как тотчас же эти действительно красивые: ноты (жирно гравированные) или перчатки или еще что-нибудь приковывали все мое внимание вот чем, - оказалось, что куда их ни ставь и как ни клади, они врагами дома не делаются, не грозят, а утешают, помнят и знают нас и желают маме успеха и доброго пути, и обещают перевесть счет всего нашего прошлого с этой улицы на любую улицу, куда их повезут, как переводят долг с лица на лицо. Я помню, как отрывала меня мама от этих заступников и торопила". В первых опытах несколько отрывков, написанных в 1910-1911 годах, уделено роли этих "натурщиков натюрморта" в драме, которою художник отвечает жизни, пришедшей к нему терять самое себя и вновь находить в искусстве. Их герой зовется именем Реликвимини. В письме Александру Штиху Пастернак называет это имя своим "псевдонимом-эмблемой", которым подписывал ранние вещи. Похожее по звучанию на итальянскую фамилию, это слово...
4. Борис Пастернак в воспоминаниях современников. Александр Пастернак
Входимость: 5. Размер: 50кб.
Часть текста: развития, то почему не допустить того же в играх детей, то есть подобного «отражения» окружающей их среды? Вероятно, и наши тогдашние игры, в таком понимании, что-то, несомненно, «отражали». Наиболее частой и любимой игрой нашей, неизвестно как и кем придуманной, скорее всего старшим братом (но не взрос­лыми! за это я ручаюсь!), было устроение «выставок картин». Коно­водом и «теоретиком», конечно, был Борис. Но понимание и гу-тирование смысла игры у нас обоих было одинаковым. Мы оба, каждый на свой риск и страх, рисовали предвари­тельно разные картинки карандашом или цветными карандаша­ми (даже акварелью). Не сговариваясь заранее ни о сюжетах, ни о манере исполнения, мы добивались наибольшего разнообра­зия. Мы крайне серьезно относились ко всей процедуре. Темы и мотивы были навязаны репертуаром передвижничества — сов­сем не из юмористических соображений, хотя в воздухе нашей квартиры и пахло достаточно явно идеями новаторства, но про­сто по той причине, что мы такие мотивы и темы видели и знали по выставкам. Вот на один из таких наших рисунков я и наткнул­ся среди бумаг отца, относящихся к 96-98 годам прошлого века. На вырванной из тетради страничке, цветными карандашами, я изобразил тарелку с арбузными корками; «картина» была подпи­сана «Мясоедов» (почему именно он? Не знаю!), а названа — «Как вкусны были арбузы». На обороте был проставлен номер. Все — как полагается и именно так, как мы часто видели. На обороте, кроме того, уже рукой отца записано: «Рисунок Шуры, 1897». Нарисовав достаточное количество «картин», мы составля­ли каталог и развешивали картины по стенам нашей детской. Затем на «вернисаж» (это было тогда ходовым словом, более ес­тественным, чем теперешнее «открытие») приглашались все оби­татели квартиры и гости, случайно...
5. Клинг О.: Борис Пастернак и символизм
Входимость: 5. Размер: 94кб.
Часть текста: с музыкой и Скрябиным (впрочем, и музыка, и Скрябин были частью символистского самосознания). «Музыка, прощанье с которой я только еще откладывал, уже переплеталась у меня с литературой. Глубина и прелесть Белого и Блока не могли не открыться мне». Далее упоминается о символистском «Мусагете», откуда вышли почти все молодые московские поэты 1910-х годов. В этом и во многих других лежащих совершенно в другой плоскости явлениях Пастернак находил черты своего «поколенья». Он видит в цепи «характера случайности и случайностей характера»1 не просто закономерность, а источник энергии, питающей жизнь и отодвигающей смерть. Каждое новое поколение не хочет помнить опыт предыдущего поколения, знающего о смерти, о невозможности изменить жизнь и избежать смерти, которая, согласно мироощущению Пастернака времени «Охранной грамоты», есть неминуемый итог человеческого пути и жизни вообще. Спасение от отчаяния, от ощущения невозможности вырваться с общей дороги — смерти он видит в искусстве. «А чтобы заслонить от них («молодых людей». — О. К.) двойственность бега сквозь неизбежность, чтобы они не сошли с ума, не бросили начатого и не перевешались всем земным шаром, за деревьями по всем...
6. Быков Дмитрий Львович: Борис Пастернак. ЖЗЛ. Глава XIX. В зеркалах: Блок
Входимость: 4. Размер: 35кб.
Часть текста: и Блок уже ушел в Итальянское общество. Скандал был (пролеткультовец Струве стал доказывать, что Блок мертв,— и Блок не возразил). Блок был не в духе, читал мало,— ему показалось, что вся публика похожа на сидевшего близко к сцене чудовищного красноармейца «вот с этакой звездой на шапке»; он прочитал четыре стихотворения, ушел — и в ответ на все вызовы, все мольбы Чуковского и Когана, устроивших выступление, появился на сцене только единожды, причем читать стал автоэпитафию Фра Филиппо Липпи, в латинском оригинале. 5 мая Пастернак с Маяковским снова пришли в Политехнический — выступление на этот раз было триумфальное, Блок читал много и с упоением; Маяковский, по воспоминаниям Чуковского, «скучал и подсказывал рифмы», а Пастернак после вечера подошел представляться. Блок сказал, что слышал о нем много хорошего и готов встретиться, когда выздоровеет. Выздороветь ему было не суждено. Единственной чертой Блока, наложившей отпечаток на творчество Пастернака, в «Людях и положениях» названа «стремительность, блуждающая пристальность, беглость наблюдений» — тогда как пластика никогда не была сильной стороной Блока: он не столько изобразитель, сколько мастер намека и обещания. «Прятки, взбудораженность, юрко мелькающие фигурки, отрывистость» — так описывает Пастернак блоковский стиль, и это, конечно, верно применительно к петербургским стихам, к любимому Пастернаком «Страшному миру», к таинственным мистериям «Снежной маски»… но как далека эта характеристика от Блока в целом! Их сходства и несходства глубже. Для Блока революция — отмена всего человеческого, в том числе и любви, неважно — духовной или плотской. Как «Высокая болезнь» была полемическим...
7. Гаспаров М. Л., Поливанов К. М.: Борис Пастернак с лета 1913 до лета 1914: год самоопределения
Входимость: 3. Размер: 84кб.
Часть текста: К. М.: Борис Пастернак с лета 1913 до лета 1914: год самоопределения Борис Пастернак с лета 1913 до лета 1914: год самоопределения В декабре 1913 (с датой 1914 на обложке) вышел «Близнец в тучах» – первая книга стихов Бориса Пастернака. Его появлению предшествовало несколько лет нерегулярных поэтических и прозаических опытов, от которых сохранилось определенное количество набросков и несколько стихотворений. Остальное, видимо, было уничтожено автором. Стихи «Близнеца в тучах» писались подряд как связная книга, которая должна была стать программной. Рядом писали и издавали такие же дебютные книжки два товарища Пастернака, Сергей Бобров и Николай Асеев, с которыми он вскоре составит футуристическую группу «Центрифуга». Книга действительно стала этапом в писательском самоопределении автора – только после нее он начинает говорить о своих литературных занятиях как о профессии. Окончив философское отделение историко-филологического факультета Московского университета весной 1913, Пастернак должен был определить для себя круг своих дальнейших занятий. Лето, проведенное на снимаемой родителями даче, было отдано размышлениям о предстоящем выборе профессионального пути. Этим летом он впервые пишет стихи не вдохновенными урывками, а повседневно, упорно и сосредоточенно – как потом будет всю жизнь. Осенью работа продолжается. После выхода книги Пастернак уже во многом совершенно иначе обозначает свою литературную позицию, соотносит свои представления с реакцией критики и окружающих на «Близнеца в тучах». Чтобы лучше представить себе этот момент...
8. Борис Пастернак и власть. 1956–1960 гг. 28.10.1958. Записка Отдела культуры ЦК КПСС об итогах обсуждения на собраниях писателей вопроса "О действиях члена Союза писателей СССР Б. Л. Пастернака, несовместимых со званием советского писателя"
Входимость: 3. Размер: 18кб.
Часть текста: об итогах обсуждения на собраниях писателей вопроса "О действиях члена Союза писателей СССР Б. Л. Пастернака, несовместимых со званием советского писателя" Документ №18 Записка Отдела культуры ЦК КПСС об итогах обсуждения на собраниях писателей вопроса «О действиях члена Союза писателей СССР Б. Л. Пастернака, несовместимых со званием советского писателя» 28. 10. 1958 ЦК КПСС Докладываю о собрании партийной группы Правления Союза писателей СССР и совместном заседании Президиума Правления Союза писателей СССР, бюро Оргкомитета Союза писателей РСФСР, Президиума Правления Московского отделения Союза писателей, состоявшихся 25 и 27 октября сего года. На этих заседаниях был обсужден вопрос «О действиях члена Союза писателей СССР Б. Л. Пастернака, несовместимых со званием советского писателя». На собрании партийной группы 25 октября присутствовало 45 коммунистов-писателей. В обсуждении вопроса приняло участие 30 человек. Все выступавшие в прениях товарищи с чувством гнева и негодования осудили предательское поведение Пастернака, пошедшего на то, чтобы стать орудием международной реакции в ее провокациях, направленных на разжигание холодной войны. Единодушное мнение всех выступавших сводилось к тому, что Пастернаку не может быть места в рядах советских писателей. Однако в ходе прений некоторые товарищи высказывали мнение о том, что Пастернака не следует исключать из членов Союза писателей немедленно, так как это будет использовано международной реакцией в ее враждебной работе против нас. Эту точку зрения особенно активно отстаивал тов. Грибачев. 1 Он говорил о том, что исключению Пастернака из Союза писателей должно предшествовать широкое выступление советской общественности на страницах печати. Решение Союза писателей об исключении Пастернака из своих рядов должно явиться выполнением воли народа. Позиция тов. Грибачева была поддержана...
9. Борис Пастернак в воспоминаниях современников. Константин Локс
Входимость: 2. Размер: 67кб.
Часть текста: той эпохи, хотя бы тот Большой Конюшковский переулок, где я поселился в первый год и в первый месяц после моего приезда в Москву. Это была глубокая провинция. Маленькие одноэтажные домики, они, кажется, стоят и сейчас, за стеклами герань. Кто мог подозревать, что в одном из этих домов два студента будут обсуждать «Urbi et Orbi» Брюсова и спорить о Фихте или Ницше? <...> В <...> мезонине бывал самый разнообразный народ. Читали стихи, играли на гитаре, спорили обо всем на свете — надо всем повисли облака винных паров, религиозно-философских иска­ний и «несказанного». Сидя в изодранном кресле, Юлиан Аниси-мов1 с карандашом в руках читал тоненькую книжечку в пестрой обложке и восхищался ею. То были стихотворения Рильке, потом его переводы из Рильке. «Книга часов» была издана в 1913 году книгоиздательством «Лирика». Юлиан любил Рильке и, мне ка­жется, удачно переводил его. Слушая эти переводы, я думал: «Еще одно усилие, и ты при помощи Рильке станешь настоящим поэтом». Но этого не случилось, и так было суждено. <...> Среди гостей Юлиана в Малом Толстовском переулке часто бывали еще два поэта, один уже с именем, другой пока без имени. Это были Б. А. Садовской2 и Б. Л. Пастернак. Здесь я должен сде­лать отступление. Уход Льва Толстого из Ясной Поляны потряс всю Россию. Сразу заговорили все, в дворницких, в салонах, на рынках. Ока­залось, что каждый имел какое-нибудь отношение к нему. <...> Как раз в этих числах в Религиозно-философском обществе имени Вл. Соловьева, в особняке Морозовой на Воздвиженке, А. Белый читал доклад «Трагедия творчества у Достоевского»3. За столом президиума —...
10. Пастернак Е.Б. Борис Пастернак. Биография (глава 4, страница 3)
Входимость: 2. Размер: 70кб.
Часть текста: расправа матросов над офицерами в Кронштадте, когда их кидали в топки пароходов, ставится в вину Ленину, открыто призывавшему к насилию. Как было хорошо дышать тобою в марте И слышать на дворе, со снегом и хвоей На солнце, поутру, вне лиц, имен и партий Ломающее лед дыхание твое... А здесь стояла тишь, как в сердце катакомбы. Был слышен бой сердец. И в этой тишине Почудилось: вдали курьерский несся, пломбы Тряслись, и взвод курков мерещился стране. Он, - "С Богом, - кинул, сев; и стал горланить, - к черту - Отчизну увидав, - черт с ней, чего глядеть! Мы у себя, эй жги, здесь Русь, да будет стерта! Еще не все сплылось; лей рельсы из людей!" Удивительно в этом стихотворении открытое противопоставление западной идеи революции и ненавистной Ленину русской идеи, воплощенной в чисто славянофильских образах. В 20-х числах января 1918 года в доме Цетлиных на Поварской состоялся литературный вечер. Пастернак был знаком с хозяином дома, меценатом и поэтом (писавшим под псевдонимом Амари), с начала 10-х годов. Они встречались в доме Высоцких. Михаил Осипович Цетлин был двоюродным братом Иды. В голодную зиму 1917-18 года Цетлины собирали у себя поэтов и подкармливали их. Вспоминая в "Охранной грамоте" об этом вечере, Пастернак писал, что тогда впервые увидал Марину Цветаеву. В свою очередь Цветаева записала потом, что, когда...