«НОВАЯ ГАЗЕТА»
№ 38 31 мая 2004 г.
МУЗЕЙ И ЕГО МУЗА
30 мая в Доме-музее Бориса Пастернака — День памяти поэта. Пришли другие поэты, знавшие или просто любящие Пастернака, читали его стихи
К много лет (поняв, что никто из уважающих себя писателей не согласится в нем жить), дому все-таки присвоят статус музея и оставят в покое. И он не перестает быть местом паломничества школьников, студентов, иностранцев и просто поклонников гения Пастернака.
Ко дню памяти поэта издательство «Классика» выпустило отдельным изданием книгу воспоминаний Зинаиды Пастернак. Книга эта лишена всякого жеманства, как, впрочем, и писательского таланта. У нее другие достоинства: безыскусная честность и прямота изложения Зинаиды Николаевны позволяют увидеть Бориса Пастернака таким, каким его видела и понимала обычная женщина — его жена.
Взяв с собой книгу, я направилась к Наталье Анисимовне ПАСТЕРНАК, вдове единственного общего сына Бориса Пастернака и Зинаиды Николаевны, а по совместительству — директору дома-музея.
— Как могла такая женщина-семья, женщина-дом, какой была Зинаида Николаевна, стать музой двух талантливых людей?
— Возможно, подсознательно и Нейгаузом, и Пастернаком руководило стремление выжить рядом с этой сильной женщиной. Она несла в себе незаурядный талант жизни. Это умение так поставить самовар, как никто другой. И так подставить плечо, что ты и не заметишь, почему пришло облегчение. Ведь не случайно последние слова Бориса Леонидовича были: «Я любил жизнь и тебя».
и тоже садился на крыльце, рядом с ней.
Она берегла покой. Она вела. Наш ужин начинался, только когда она садилась во главе стола.
— Неужели у жены Бориса Пастернака, обремененной детьми и большим домашним хозяйством, действительно была потребность оставить потомкам свои воспоминания?
— Зинаида Николаевна и не помышляла ни о каких мемуарах. Когда она перенесла инфаркт, близкие принесли ей тетрадь и с трудом уговорили начать записывать все, что она вспомнит. Как человек чрезвычайно ответственный Зинаида Николаевна довела и это дело до конца.
— Борис Леонидович успел благословить вас как невестку?
— К сожалению, нет. Мы с Леней познакомились на физфаке МГУ еще при жизни его отца. Но это были всего лишь первые ухаживания. Когда он впервые предложил подвезти меня до дома, я была так смущена, что не знала, о чем говорить. Тогда он включил в машине радио и спросил, что это за музыка. К собственному удивлению, я угадала. Не стану преувеличивать значение музыки в наших отношениях, но какую-то роль тогда мой правильный ответ явно сыграл.
Словом, начался бурный роман. По выходным Леня ездил в Переделкино к маме. Без меня. Но однажды... он купил мне новое платье — специально для встречи с мамой.
— Воспоминания Зинаиды Николаевны, женщины чрезвычайно основательной, поражают откровенностью. Она не сочла нужным утаить даже свою первую юношескую страсть — двоюродного брата Николая Милитинского. Ведь ему, как и адвокату Комаровскому из «Доктора Живаго», было хорошо за сорок. Лара — это Зинаида Николаевна?
— Пастернак утверждал, что образ Лары — собирательный. И, скорее всего, так и есть, судя по стихам в романе. Думаю, кстати, Живаго не так фанатично ревновал Лару к ее прошлому, как сам Борис Леонидович — Зинаиду. Ведь, желая поначалу охладить пыл влюбленного поэта, Зинаида Николаевна призналась, что она гораздо хуже, чем он думает, и рассказала про двоюродного брата.
Пастернак ревновал даже к ее фотографии, которую привезла дочка уже покойного Милитинского. А на фото — всего лишь шестнадцатилетняя Зина с косичками. Фотографию он уничтожил. Она не понимала, как можно так ревновать к прошлому.
«Как странно, что судьба забросила меня в ту самую гостиницу, куда я, пятнадцатилетняя девочка, приходила в институтском платье, под вуалью на свидание с Милитинским». Этот разговор был передан Пастернаку. Тогда Пастернак буквально заболел. Потом была его поездка в Париж на конференцию, а из Парижа он приехал не в Москву, а в Ленинград и... боялся вернуться домой... маялся, не хотел жить... Зинаида вынуждена была за ним приехать и привезти домой.
— Из воспоминаний видно: сама Зинаида Николаевна была уверена, что все, кроме внешности Лары, муж списал с нее. Она не говорила вам, что Живаго — это сам Борис Леонидович?
— Ничего подобного. Борис Леонидович говорил, что Живаго — это его сын Леня. И действительно, внешне и по чистоте характера мой Леня очень похож на Живаго. К сожалению, отец описал в «Докторе Живаго» и его смерть — задолго до смерти... Он так любил Леню, так за него боялся, что невольно напророчил. Леня умер в 39 лет от разрыва сердца. Не в трамвае — в машине, но в конце той самой улицы, где разорвалось сердце Живаго. О Лене еще предстоит написать.
— Неужели главное достоинство жены Пастернака — а так получается, если верить ее собственной оценке, — умение хорошо вести хозяйство?
— У Ролана Быкова первая жена тоже очень хорошо и стряпала, и стирала. Он приходил с работы, она его кормила... и сидела рядом. Вроде бы идиллия. А он ел и думал: как бы ей дать три рубля, чтоб скорее ушла.
«И прелести твоей секрет разгадке жизни равносилен», — писал Пастернак о Зинаиде Николаевне.
— А вам она не открыла ни одного из этих своих секретов? Какие-нибудь заповеди...
— И она, и Леня просили меня об одном: отдавать все силы этому дому и отходить в сторону, не жить в отражении чужой славы.
— А вскапывать по весне огород?
— Помню, когда открыли музей и мы пригласили тракториста вспахать землю, старший сын Всеволода Иванова стал нас укорять: что вы делаете? Какой трактор? Борис Леонидович за три часа сам все это вспахивал.
— После смерти Бориса Леонидовича огород пригодился?
— Пригодился. Зинаида Николаевна жила ужасно бедно.
— Считается, что Зинаида Николаевна была женщиной жесткой и неприветливой. Могла не пустить в дом...
— Те, кто знал и любил Зинаиду Николаевну, быстро ушли из жизни... А после смерти Бориса Леонидовича на сцену вышли люди, которые ее заранее, мягко говоря, не любили. И тут уж ей досталось!
Помните, перед смертью Пастернак писал жене: «Когда я умру, не верь никому. Ты была единственной, до конца дожитой моей жизнью».
— И все-таки ведь были попытки нарушить его волю?
— После смерти Пастернака Зинаиду Николаевну обижали не столько люди, сколько отношение властей. Привилегированной пенсии ей дать не могли из-за скандала с «Живаго», а простую вдове Пастернака тоже начислить не смели. И в результате она не получала никакой.
— Наверное, дело было не столько в пенсии, сколько в признании статуса. Помните, как Сталин пригрозил Крупской, что, если она будет себя неправильно вести, он назначит Ленину другую вдову. А Ольга Ивинская очень активно претендовала на роль вдовы гения. И, если я не ошибаюсь, старший сын Пастернака Евгений готовил на эту же роль свою мать, первую жену Бориса Леонидовича.
— При живой еще Зинаиде Николаевне Женя захотел похоронить свою мать вместе с отцом. Но в конечном итоге не получилось, и он захоронил ее рядом, прямо у дороги. Зинаида Николаевна категорически не хотела устраивать из могилы поэта общежитие жен и просила не хоронить ее там.
Урна с ее прахом простояла больше десяти лет в кабинете. И, когда отняли дом, волю вдовы все-таки нарушили. Теперь она лежит рядом со своим мужем.
— Музей уже обрастает легендами?
— Конечно. Наши музейные сторожа повесили в своей каморке тяжелые железные засовы. Они уверяют, что по ночам слышат, как по двору ходит хозяин и все проверяет.
31. 05. 2004